Abbildungen der Seite
PDF
EPUB

повелѣнія, что ея величеству будетъ угодно сдѣлать съ тѣми журналами и по какимъ законамъ поступать, по намѣстниковымъ ли, или по генералъ-губернаторскимъ? Формальнаго отвѣту не было; но извѣстно послѣ стало, что намѣстникъ былъ лично призванъ предъ Императрицу, гдѣ ему прочтено было донесеніе губернаторское, и онъ долженъ былъ на колѣняхъ просить

милости.

Съ Марта мѣсяца (1785), когда намѣстникъ отправился въ столицу, лѣто цѣлое прошло въ безъизвѣстіи, чѣмъ рѣшится или рѣшилось произшествіе между губернатора и намѣстника. Между тѣмъ зачали оказываться неудовольствія намѣстника и разныя притѣсненія и подыски на губернатора. Въ угодность генералъ прокурора и генералъ губернатора, привязываясь къ губернатору, прокуроры и стряпчіе всякой день входили съ дѣльными и недѣльными доносами и протестами въ Правленіе.

было бы про

Между прочими, коихъ всѣхъ описывать странно и ненужно, поданъ былъ протестъ отъ прокурора въ медленномъ яко бы теченіи дѣлъ. Сіе было одно пресмѣшное о медвѣдѣ. Надобно его описать основательнѣе, дабы представить живѣе всю глупость и мерзость пристрастія. По отъѣздѣ намѣстника скоро и братъ его двоюродный полковникъ Николай Тутолминъ, бывшій предсѣдателемъ въ Верхнемъ въ Земскомъ Судѣ, отпущенъ былъ въ отпускъ на 4 мѣсяца. На Ѳоминой недѣли того суда засѣдатель Молчинъ шелъ въ свое мѣсто мимо губернаторскаго дома по утру; къ нему присталъ, или онъ изъ шутки зама. нилъ съ собою жившаго въ домѣ губернатора у ассесора Аверина медвѣженка, которой былъ весьма рученъ и за всякимъ ходилъ, кто только его приласкивалъ. Приведши его въ судъ, отворилъ двери и сказалъ прочимъ своимъ сочленамъ шутя: «вотъ вамъ, братцы, новой засѣдатель, Михаила Ивановичь Медвѣдевъ.» Посмѣялись и тотъ часъ

славнаго своими похожденіями автора Пути ко Спасенію, Ѳедора Емина. Никол. Ѳедор. Еминъ также писаль много стиховъ (см. о немъ въ Словарѣ. Св. пис. митр. Евгені). Державинъ ниже говорить, что Еминъ, по его приказанію, сочиниль описаніе Лапландін.

слышно не

выгнали вонъ безъ всякаго послѣдствія. Молчинъ, вышедши изъ присутствія въ обыкновенный часъ, зашелъ къ губернатору обѣдать, пересказалъ ему за смѣшную новость сіe глупое произшествіе. Губернагоръ, посмѣявшись, сказалъ, что дурно такъ шутить въ присутственныхъ мѣстахъ, и что ежели до него дойдетъ формою, то ему сильный сдѣлаетъ напрягай. Прошелъ мѣсяцъ или болѣе, ничего было. Напослѣдокъ дошли до него слухи изъ Петербурга, что нѣкто Шишковъ, засѣдатель того же суда, въ угожде ніе намѣстника, довелъ ему исторію сію съ разными нелѣпыми прикрасами, а именно, будто медвѣженокъ, по приказанію губернатора, въ насмѣшку предсѣдателя Тутолмина (худо грамоти знающаго ) приведенъ былъ нарочно Молчинымъ въ судъ, гдѣ и посаженъ на предсѣдательскія кресла, а секретарь подносилъ ему для скрѣпы листъ бѣлой бумаги, къ которому намаравъ лапу чернилами медвѣженка, прикладывали, и будто какъ прочіе члены стали на сіе негодовать, приказывая сторожу медвѣженка выгнать, то Молчинъ кричалъ: «Не трогайте, медвѣженокъ губернаторской. » Хотя очевидна была таковая или тому подобная нелѣпица всякому, но какъ генералъ прокурору и генералъ губернатору она была благоугодна, то разсказывали ее за удивительную новость по домамъ и толковали весьма для Державина невыгодно; видно и сдѣланъ былъ планъ въ Петербургѣ, какимъ образомъ клевету сію произвесть самимъ дѣломъ. Въ Іюлѣ мѣсяцѣ, когда предсѣдатель Тутолминъ возвратился изъ Петербурга къ своему мѣсту, то, не явившись къ губернатору, въ первое свое присутствіе въ судѣ, сдѣлалъ журналъ о семъ произшествіи по объявленію ему яко бы отъ присутствующихъ. Услышавъ о семъ, губернаторъ посылалъ къ нему, чтобъ онъ прежде съ нимъ объяснился, нежели начиналъ дѣло на бумагѣ, болѣе смѣха нежели уваженія достойное. Онъ сіе пренебрегъ и вошелъ рапортомъ въ Губернское Правленіе, выводя обиду ему и непочтеніе присутственному мѣсту, просилъ во удовлетвореніе его съ кѣмъ слѣдуетъ поступить по законамъ. Губернаторъ, получа такой странной рапортъ, примѣтя въ немъ, что будто • какомъ государственномъ дѣлѣ донесено BO извѣстіе и

памѣстнику, то чтобъ не столкнуться съ нимъ въ резолюціяхъ, медлилъ нѣсколько своимъ положеніемъ, дабы увидѣвъ, что прикажетъ намѣстникъ, то и исполнить. Но какъ отъ него также никакого рѣшенія не выходило, то прокуроръ и вошелъ съ протестомъ, что дѣла медлятъ, указывая на помянутый рапортъ Верхняго Земскаго Суда. Губернаторъ, видя, . что къ нему привязываются всякими вздорами, далъ резолюцію, чтобъ, призвавъ намѣстника Тутолмина въ Губернское Правленіе, поручить ему сдѣлать выговоръ засѣдателю Молчину за таковой его неуважительный поступокъ мѣсту и рекомендовать впредь членамъ суда быть осторожнѣе, чтобъ они при таковыхъ случаяхъ, гдѣ окажется какой безпорядокъ, шумъ или неуваженіе мѣсту, поступали по генеральному регламенту, взыскивая тотчасъ штрафъ съ виновнаго, не выходя изъ присутствія. Намѣстникъ, получа таковую резолюцію, и какъ она ему не понравилась, то будто не видалъ ея, а по рапорту суда предложилъ Губернскому Правленію отдать Молчина подъ уголовной судъ. Державинъ, получа оное, сказалъ, что онъ по силѣ учрежденія перемѣнить опредѣленія Губернскаго Правленія не можетъ, а предоставляетъ намѣстнику по его должности рапортовать на него Сенату. Губернской прокуроръ и намѣстникъ одинъ съ протестомъ, а другой съ формальною жалобою отнеслись сему правительству. Генералъ прокуроръ радъ былъ таковымъ бумагамъ; подходя къ сенаторамъ, говорилъ всякому его тономъ: « вотъ, милостивцы, смотрите, что нашъ умница стихотворецъ дѣлаетъ, медвѣдей предсѣдателями. » Какъ извѣстно, что Сенатъ былъ тогда въ крайнемъ порабощеніи генералъ прокурора, и что много также и намстники уважались, то и натурально, что строгій послѣдовалъ указъ къ Державину, которымъ требовалось отъ него отвѣта, какъ бы по какому государственному дѣлу. Ежели бы не было опасности отъ тѣхъ, кто судить, то никакой не было трудности отвѣтствовать на вздоръ, который самъ по себѣ былъ ничтоженъ и доказывалъ только пристрастіе и недоброхотство генералъ прокурора и намѣстника; но какъ толь сильныхъ враговъ не льзя было не остерегаться, то Державинъ заградилъ имъ уста, сказавъ между прочимъ

въ

своемъ отвѣтѣ, что въ просвѣщенный вѣкъ Екатерины не могъ онъ подумать, что почлось ему въ обвиненіе, когда онъ не почелъ страннаго сего случая за важное дѣло и не велѣлъ произвесть по оному слѣдствіе, какъ по уголовному преступленію, а только словесный сдѣлалъ виновному выговоръ, ибо даже думалъ непристойнымъ подъ именемъ Екатерины посылать въ судъ указъ о присутствіи въ судѣ медвѣдя, чего не было и быть не могло. Какъ бы то ни было, только Сенатъ, потолковавъ отвѣтъ, положилъ его, какъ называется, въ долгій ящикъ подъ красное сукно. Множество было подобныхъ придирокъ, но всѣ предъ невинностью и правотою, подъ щитомъ Екатерины, не взирая на недоброхотство Вяземскаго и Тутолмина, изчезли. Державинъ былъ переведенъ въ лучшую Тамбовскую губернію.

Въ исходѣ однако лѣтнихъ мѣсяцевъ, чтобъ какъ нибудь очернить Державина и доказать неуваженіе его къ начальству и непослушность, Тутолминъ сдѣлалъ ему такія порученія, которыя съ одной стороны были не нужны, а съ другой въ исполненіи почти не возможны. Въ исходѣ Августа прислалъ онъ повелѣніе осмотрѣть губернію и открыть городъ Кемь, лежащій при заливѣ Бѣлаго Моря, недалеко отъ Соловецкаго монастыря. Это почти было невозможное дѣло, потому что въ Олонецкой губерніи, по чрезвычайно обширнымъ болотамъ и тундрамъ, лѣтнимъ временемъ проѣзду нѣтъ, а ѣздятъ

Кемь же только

МОЖНО

зимою, и то только гусемъ ; въ попасть изъ города Суммъ на судахъ, когда молебщики въ Маф и Люнѣ мѣсяцахъ ѣздять для Моленья въ Соловецкій монастырь, а въ Августѣ и прочіе осенніе мѣсяцы, когда начинаются сильныя противныя погоды, никто добровольно, кромѣ рыбаковъ въ рыбачьихъ лодкахъ, не ѣздять. Но Державинъ, не взирая на сіи препятствія, дабы доказать всегдашнюю свою готовность къ службѣ, предпринялъ исполнить повелѣніе намѣстника, и дѣйствительно исполнилъ, хотя съ невѣроятною почти трудностью, объѣздя болѣе 1500 верстъ, то верхомъ на крестьянскихъ лошадяхъ по горамъ и топямъ, то въ челночкахъ по озерамъ и рѣкамъ, гдѣ не токмо суда, но и порядочныя лодки проѣзжать не

могутъ (1). Пріѣхавъ въ Кемь, не нашелъ тутъ не токмо присутственныхъ мѣстъ, ни штатной команды, но ниже одного подъячаго, хотя намѣстникъ его увѣрилъ, что онъ все нужное найдетъ тамъ готовымъ. Изъ сего понятенъ былъ, можно сказать, злодѣйской умыслъ намѣстника, потому что, ежели бъ Державинъ не поѣхалъ, то бы онъ сказалъ, что онъ не послушенъ начальству или по трусости не способенъ къ службѣ; въ противномъ случаѣ онъ почти увѣренъ былъ, что благополучно не можетъ совершить сего опаснаго путешествія, что и сдѣлалось было самымъ дѣломъ, какъ ниже увидимъ. Но Божій промыслъ, противъ злыхъ намѣреній человѣческихъ, дѣлаетъ, что Ему угодно. Державинъ, пріѣхавъ въ Кемь, видѣлъ, что не льзя открывать города, когда никого нѣтъ. Однако, чтобъ исполнить повелѣніе начальника, онъ велѣлъ сыскать священника, котораго чрезъ два дни насилу нашли на островахъ на сѣнокосѣ, велѣлъ ему отслужить обѣдню и потомъ молебенъ съ освященіемъ воды, обойти со крестами селеніе и окропя святою водою, назвать по Высочайшей волѣ городомъ Кемью, о чемъ оставилъ священнику письменное объявленіе, приказавъ о томъ по его командѣ отрепортовать Синоду, а самъ такой же рапортъ послалъ въ Сенатъ. Возвращаясь, хотѣлъ было заѣхать въ Соловецкій монастырь, который лежитъ отъ Кеми верстахъ въ 60; но съ одной стороны, какъ монастырь Соловецкій Архангельской губерніи, то не хотѣлъ онъ безъ позволенія выѣхать изъ своей, а съ другой, какъ поднялся противной вѣтеръ, и былъ онъ въ шести-весельной рыбацкой (лодкѣ), въ которой противъ погоды плыть по морю никакимъ образомъ было не можно, то и приказалъ направлять свою лодку по погодѣ, и какъ уже день склонялся на вечеръ, надобно было доѣхать за свѣтло до синѣющихся впереди каменныхъ пустыхъ острововъ или морскихъ кургановъ. Но востала страшная буря, молнія и громъ, такъ что не льзя было безъ освѣщенія молнія И

(1) Въ этотъ объѣздъ Олонецкой губернія, картины сѣверной природы, и особенно тамошнихъ водопадовъ, безъ сомнѣнія обогатили воображеніе Держа

вина.

« ZurückWeiter »