Государыня, подошедъ къ генералъ-аншефу, измайловскаго полку маіору, Александру Ильичу Бибикову (которому предъ тѣмъ наскоро было велѣно отправиться въ главную армію подъ начальство графа Петра Александровича Румянцова, съ которымъ тогда былъ онъ не весьма въ пріязни), объявила о возмущеніи, приказавъ ему ѣхать для возстановленія спокойствія въ помянутой губерніи. Бибиковъ былъ смѣлъ, остръ и забавенъ, пропѣлъ ей Русскую пѣсню: «Нашъ сарафанъ вездѣ пригожается. » Это значило то, что онъ туда и сюда былъ безпрестанно въ важныя дѣла употребляемъ безъ отличныхъ какихъ либо выгодъ; а на противъ того, отъ Румянцова и графа Чернышева, управляющаго Военною Коллегіею, иногда былъ и притѣсняемъ (*). Въ слѣдствіе чего на другой день были къ нему наряжены въ ассистенты или помощники многіе гвардіи офицеры по его выбору, ему знакомые, а именно: изъ Преображенскаго полку Кологривовъ, изъ Семеновскаго Мавринъ и Горчаковъ, изъ (1) А. И. Бибиковъ принадлежитъ къ самымъ замѣчательнымъ и при томъ самымъ чистымъ дѣтелямъ Екатерининскаго вѣкз. Онъ быль настоящій, безкорыстный слуга Отечества, и провелъ большую часть жизни, исполняя важныя и трудных порученія правительства. Такъ онъ былъ душою Комиссіи • Сочиненія Новаго Уложенія. Довѣріе, которымь онь пользовался, дѣлаеть великую честь Екатеринѣ, потому что онъ не любиль льстить ей и всегда отличался смѣлостью сужденій. Онъ былъ ровесникъ Государынѣ; имъ обоимъ тогда шелъ 43-й годъ. Причины временной немилости, которой онъ подвергся и которая состояла въ томъ, что его назначили корпуснымъ командиромъ къ давнему его непріятелю Румянцову, тогда какъ передъ тѣмьонъ былъ главнокомандующимъ всѣхъ Русскихъ полковъ въ Польшѣ и дѣйствовалъ почти независимо отъ Военной Коллегін (см. письмо его къ Н И. Панину въ приложеніяхъ къ біографій гр. Моркова. Рус. Бесѣда 1837, IV), въ точности неизвѣстны. Говорятъ, что ему повредилъ кто-то пзъ вельможъ, должно быть Захарь Григорьевичь Чернышевъ, управлявшій Военной Коллегіей. Екатерина посылала его противъ Пугачева между прочимъ потому, что восточный край былъ довольно извѣстень Бибикову: онъ имѣль помѣстья въ Костромской губерніи, за десять лѣгъ передъ тѣмъ усми рилъ такъ называемую дубинщину и возстаніе заводскихъ крестьянъ вь Казанской губерніи и на границахъ Сибири, при чемъ показалъ умѣренность и умѣнье обходиться съ простымъ народомъ, и наконецъ плаваль съ Екатериною по Вогѣ въ 1767 году. — Вотъ подлинныя слова пѣсни, которыя онь сказалъ Екатеринѣ: Сарафанъ ли мой, дорогой сарафань! А не надо, сарафанъ, и подъ лавкою лежишь. Измайловскаго Лунинъ и Собакинъ, и данъ указъ въ Военную Коллегію объ отрядѣ въ его команду войскъ (1). въ Державинъ узналъ сіе, и какъ имѣлъ всегда желаніе употребленъ быть въ войнѣ или въ какомъ либо отличномъ порученіи; даже повергался иногда въ меланхолію, что не имѣлъ къ тому средства и удобства, ибо во время посылки на флотѣ командъ въ Архипелагъ не находился Петербургѣ, а въ армію ѣхать волонтеромъ не имѣлъ достатку, ибо гвардію тогда обыкновеннымъ порядкомъ на войну, какъ прочіе армейскіе полки, не употребляли, кромѣ вышеозначенной экспедиціи на Флотѣ; и такъ вздумалъ открывшимся случаемъ воспользоваться. Въ слѣдствіе чего, хотя ему генералъ Бибиковъ ни мало не былъ знакомъ, но опъ рѣшился ѣхать къ нему и безъ рекомендацій, слышавъ, что онъ человѣкъ разумный и могшій скоро проникать людей. Пріѣхавъ, открылъ ему свое желаніе, сказавъ, что слышалъ по народному слуху о поѣздкѣ его въ какую-то секретную коммиссію въ Казань; а какъ онъ въ семъ городѣ родился и ту сторону довольно знаетъ, то не можетъ ли онъ быть съ пользою въ семъ дѣлѣ употребленнымъ? Бибиковъ отвѣтствовалъ, что онъ уже взялъ гвардіи офицеровъ, ему людей извѣстныхъ, и для того сожалѣетъ онъ, что не можетъ исполнить его просьбы. Но какъ Державинъ остался у него еще на нѣсколько (времени) и не поѣхалъ скоро, то вступя съ нимъ въ разговоръ, былъ имъ доволенъ, однако же никакого не сдѣлалъ обѣщанія. Простясь, съ огорченіемъ отъ него поѣхалъ; но въ полковомъ приказ въ вечеру съ удовольствіемъ увидѣлъ, что по Высочайшему повелѣнію велѣно ему явиться къ генералу Бибикову. Онъ сіе исполнилъ и получилъ приказаніе чрезъ три дни быть къ отъѣзду готовымъ. Въ сіе время, какъ онъ стоялъ въ домѣ помянутой госпожи, его пріятельницы (2), къ которой почасту пріѣзжали изъ деревни съ Ладожскаго канала ся люди, по которому ка (1) В Запискахъ о жизни Бибикова (стр. 301) показаны еще въ числѣ состоявшихъ при Бибиковѣ офицеровь — кн. Волхонскій и Р. А. Кошелевъ. (2) См. главу или отдѣленіе 2-е, стр. 46. налу расположенъ былъ на зимнихъ квартирахъ Владимирской гренадерской полкъ, то одинъ изъ ея людей, проѣзжая рано по утру чрезъ селеніе, называемое Киболъ, ночевалъ на постояломъ дворѣ и слышалъ, когда укладывались гренадеры на ямскія подводы для походу въ Казань, что гренадеры ропщутъ, что вызвали ихъ изъ арміи для торжества при свадьбѣ Великаго Князя Павла Петровича съ Великою Княжною Натальею Алексѣевною, какъ выше сказано бывшаго въ Сентябрѣ мѣсяцѣ, и не дали имъ при такомъ торжествѣ ниже по чаркѣ вина, а заставили бить сваи на рѣкѣ невѣ, какъ строилась дворцовая набережная; то они отъ такой худой жизни и положатъ ружья предъ тѣмъ Ца ремъ, который, какъ слышно, появился въ низовыхъ краяхъ, кто бы таковъ онъ ни былъ. Таковая болтовня низкихъ людей, хотя великаго уваженія не заслуживала, однако при обстоятельствахъ внутренней крамолы не должна была быть пропущена безъ замѣчанія. Державинъ сіе пересказалъ генералу Бибикову. Онъ сперва счелъ за вздоръ; но потомъ, одумавшись, велѣлъ къ себѣ часу по полуночи во второмъ, когда всѣ въ городѣ угомонятся, представить человѣка, который слышалъ тѣ разговоры. Сіе исполнено. Онъ спрошенъ былъ: знаетъ ли онъ имена тѣхъ гренадеръ, которые вышесказанныя рѣчи говорили; а какъ служитель отозвался, что онъ ихъ не знаетъ, а проѣздомъ слышалъ разговоръ, но въ лицо узнать ихъ можетъ; то Бибиковъ и не зналъ что дѣлать; ибо уже полкъ съ квартиръ выступилъ нѣсколько дней; и какъ отправленъ на почтовыхъ, то и возвращать его было не удобно; а по незнанію именъ заговорщиковъ, однихъ ихъ потребовать было не можно. Въ разсужденіи чего былъ въ недоумѣніи; однако приказалъ Державину въ вечеру къ себѣ пріѣзжать. По пріѣздѣ сказалъ, что онъ съ полковникомъ того полку, княземъ Одоевскимъ, говорилъ, но онъ увѣрялъ, что гренадеры съ крайнимъ усердіемъ, какъ ему отъ ротныхъ командировъ донесено было, въ походъ выступили. Державинъ возразилъ: весьма бы было отъ стороны полковника и офицеровъ оплошно, ежели бы они, слыша намѣреніе къ измѣнѣ, не взяли надлежащихъ мѣръ и ему не донесли, развѣ и сами были умышленники, но этого предпологать не можно. Генералъ замолчалъ; сказалъ, что хорошо, утро вечера мудренѣе. Опослѣ извѣстно стало, что онъ тогда же писалъ секретно по дорогѣ къ губернаторамъ Новгородскому, Тверскому, Московскому, Володимирскому и Нижегородскому, чтобъ они, во время проходу полковъ въ Казань мимо ихъ губерній, а особливо гренадерскаго Владимирскаго, по дорожнымъ кабакамъ, приставили надежныхъ людей, которые бы подслушивали, что служивые между собою говорять во время ихъ попоекъ. Cie распоряженіе имѣло свой успѣхъ; ибо по пріѣздѣ въ Казань получилъ онъ донесеніе отъ Нижегородскаго губернатора Ступишина (1), что дѣйствительно между рядовыми солдатами существуетъ заговоръ положить во время сраженія предъ бунтовщиками ружья; изъ которыхъ главные схвачены, суждены и тогда же жестоко наказаны. Сіе подало поводъ генералу взять предосторожность, о которой ниже увидимъ. Но возвратимся въ Петербургъ. Хотя Державинъ весьма на легкѣ, въ нагольной овчинной шубѣ, купленнойимъ за 3 р., отправился въ Москву, но генералъ Бибиковъ перегналъ его (2): пробывъ нѣсколько дней въ Москвѣ, пріѣхалъ въ Казань Декабря 25-го числа, то есть, въ самый день Рождества Христова. Прочіе офицеры, на передъ уже пріѣхавшіе и открывшіе по повелѣнію генерала засѣданіе Секретной Коммисіи, по случаю тогда праздника, какъ люди достаточные, имѣвшіе знакомыхъ множество, а иные и сродственниковъ, занялись разными увеселеніями; но Державинъ, пробывъ съ матерью уединенно въ домѣ, старался отъ крестьянъ пріѣзжихъ изъ деревнишекъ своихъ, которыя лежали по тракту къ Оренбургу, узнать о движеніяхъ непріятельскихъ или о колебаніи народномъ; ибо извѣстно было, что до пріѣзда Бибикова многіе дворяне и гражДане разъѣхались было изъ города; но съ прибытіемъ его паки (1) И. В. Ступишинь упомянуть въ числѣ лицъ, показавшихъ особенное усердіе Екатеринѣ при ея восшествіи на престолъ; онъ получилъ за то въ награду 600 душъ крестьянъ. См. С. Петербургскія Вѣдомости 1762 г. No 64. (2) Онь выѣхалъ изъ Петербурга 9 Декабря, въ Москву пріѣхалъ 13-го пробылъ тамъ четверо сугокъ. (Зап. о ж. Биб.) Можетъ быть, Бибиковъ дожидался въ Москвѣ, пока напечатаютъ манифестъ церковными буквами. И возвратились (*). Собравъ таковыя, сколько можно по обстоятельнѣе, извѣстія, 28 числа на вечеръ пріѣхалъ къ генералу, когда у него никого не было. Онъ по обыкновенію спрашиВаль 0 новостяхъ. Сей пересказалъ ему слышанное, что верстахъ уже въ 60 разъѣзжаютъ толпы вооруженныхъ Татарь и всякая злодѣйская сволочь, присовокупя, по чистосердечію своему и пылкости своей, собственныя разсужденія, что надобно дѣлать какія нибудь движенія, ибо отъ бездѣйствія городъ находится въ уныніи. Генералъ съ сердцемъ возразилъ: « Я знаю это; но что дѣлать? войска еще не пришли » (которыя (которыя изъ Польши, изъ бывшихъ противъ конфедератовъ и прочихъ отдаленныхъ мѣстъ ожидаемы были). Державинъ смѣло повторилъ: какъ бы то ни было, естьли войска, или нѣтъ, но надобно дѣйствовать. Генералъ, не говоря ни слова, схватя его за руку, повелъ въ кабинеть И тамъ показалъ ему отъ Симбирскаго воеводы рапортъ, что 25 числа, то есть, въ Рождество Христово, толпа злодѣйская, подъ предводительствомъ атамана Арапова, взошла вь городъ Самару и тамошними священнослужителями и гражданами встрѣчена со крестами, со звономъ, съ х.гѣбомъ и солью. Державинъ то же говорилъ: надобно дѣйствовать. Генералъ задумавшись ходилъ взадъ и впередъ и потомъ, не говоря ни слова, отпустилъ его домой. По утру рано (2) слышитъ отъ полицій повѣстку, чтобъ собирались въ соборъ всѣ граждане, и потомъ часу въ 10-мъ позывъ въ большой соборной колоколъ. При великомъ стеченіи народа и всего знатнѣйшаго общества, читанъ былъ манифесть, печатанный въ Московской типографій церковною печатью, въ которомъ объявлялось о наименовавшемся Императоромъ Петромъ Ш-мъ Емелькѣ Пугачевѣ, и что гене ) Положеніе, въ которомь Бабіковь и Державинъ засгалт дѣла, было такое: Пугачевъ олну за другого забраль цѣлый рядъ крѣпостей па Общемь Сырту отъ Яцкаго городка до Оренбурга и держал з вь осадѣ два послѣдніе, весьма важные пункты. Его разъѣзды появлялись по всей лѣвой сторонѣ Волги. Войска правительства до сихъ поръ не имѣли вовсе успѣха; Каррь бѣжаль отъ страха, полковникъ Чернышевъ убить, Фрейманъ терпѣлъ неудачи. Губернаторы совершенно растерялись. (2) Въ Запискахь о жизни Бабакова сказано, что это происходило въ новый 1774 годъ. |